Новое интервью от Павла Дурова! На этот раз о детях, завещании и новом искусственном интеллекте, который создает его брат

Похоже, Павел Дуров, ранее не замеченный в любви к публичным выступлениям, решил давать интервью сериями. В прошлом году он поговорил с британской Financial Times, а потом сразу же с американским журналистом Такером Карлсоном. В этот раз он сначала повторно побеседовал с Карлсоном, а затем во французском издании Le Point вышло еще одно его интервью. Теперь основатель «ВКонтакте» и Telegram рассказал много личного (раньше это тоже было своего рода табу!): о семье, вере в бога и опасениях по поводу экологических проблем. Пересказываем самые интересные моменты!

О семье 

Я сильно [пострадал от запрета покидать Францию из-за расследования в отношении меня]. Мои родители испытывают серьезные проблемы со здоровьем, если судить по статистике, то им осталось жить всего несколько лет. [Эта ситуация] лишает меня драгоценных месяцев, [которые можно провести рядом с ними]. 

Также у меня есть только что родившийся сын, и я тоскую [по возможности провести с] ним первые месяцы его жизни. У него даже до сих пор нет документов, ведь при его рождении в Дубае меня не было в этой стране. Еще один мой сын, подросток, учится в школе-интернате в Дубае. Он недавно сломал руку и рядом с ним нет родителей, которые его бы поддержали…

[Официально] у меня шесть детей от трех разных партнерш. Также я был анонимным донором. В клинике, где я сдавал сперму 15 лет назад (чтобы помочь другу), мне сказали, что с моей помощью было зачато свыше 100 детей в 12 странах. 

Павел Дуров дал первое с 2017 года интервью! Коротко пересказываем: почти миллиард пользователей в Telegram, IPO и, конечно, ИИ

О связях с Россией

С высокопоставленными российскими чиновниками я встречался лишь однажды, в 2013-м. Тогда я еще был главой «ВКонтакте» и отказался предоставлять властям данные [пользователей]. Весь разговор занял не больше 15 минут. [Мой собеседник] сказал, что, по его мнению, социальные сети, должны быть под контролем правительства. Мне дали свободу выбора. У меня было два варианта: либо делать то, что хотят власти, либо продать акции и покинуть страну. Через два месяца я продал свою долю «ВКонтакте». В Москве я не появлялся уже больше десяти лет… 

[Хотя] в Россию я приезжал в период с 2015 по 2017-й годы, чтобы увидеться с семьей, которая живет в Петербурге. Я никогда не делал из этого секрета, публиковал фотографии в своих соцсетях. Также я приезжал в пандемию, чтобы поддержать отца. Однако последние четыре года я [в РФ] не возвращался…

[С российскими властями мы не сотрудничаем]. Мы обрабатывает [официальные] запросы из РФ, также как и из других стран, о том, чтобы удалить противозаконный контент. Но мы никогда не удовлетворяли такие запросы, если они связаны с цензурой или политическим преследованием. 

О сравнениях с Илоном Маском, Марке Цукерберге* и Сэме Альтмане

Да, [меня часто сравнивают с Маском], но мы очень разные! У Илона несколько компаний одновременно, а у меня — лишь одна. Илон может реагировать очень эмоционально, тогда как я стараюсь тщательно все обдумать, прежде чем что-то предпринимать. Возможно, в этом как раз его сила. Вообще то, что может быть названо, сильной чертой одного человека, часто оказывается слабостью другого…

[Основатель компании Meta**] Марк Цукерберг* очень хорош в адаптации [к меняющимся обстоятельствам]. Однако, судя по всему, ему не хватает фундаментальных ценностей, которые бы он мог отстаивать вне зависимости от политической конъюнктуры и моды в технологической сфере. Но, повторюсь, его слабые стороны, вероятно, растут оттуда же, откуда и сильные. Уберите его слабость и не останется его силы… 

У [основателя OpenAI] Сэма [Альтмана] великолепные социальные навыки, они-то и позволили ему создать команду вокруг ChatGPT. Однако многие спрашивают, а достаточно ли у него технических знаний в условиях, когда сооснователь [OpenAI] Илья [Суцкевер] и другие исследователи покинули компанию. Будет любопытно понаблюдать за тем, как ChatGPT будет развиваться [в таких условиях], и что станется с их возможностью быть впереди конкурентов. 

О завещании и о том, что будет с Telegram после Дурова

Совсем недавно я написал завещание. По нему, мои дети не получат доступа к моим деньгам в течение 15 лет, начиная с сегодняшнего дня. Мне хотелось бы, чтобы они жили как обычные люди, строили бы себя, учились доверять друг другу, творить, а не зависеть от [оставшегося после меня] банковского счета. 

Кстати, хочу оговориться, что не делаю различий между детьми. Да, есть те, кто зачат естественным путем, а есть те, кто появился на свет в результате донорства, но все они — мои дети. У них будут одни и те же права, я не хотел бы, чтобы они рвали друг друга на части после моей кончины… 

[Зачем мне сейчас завещание?] Моя работа связана с риском — защищая свободу можно нажить себе много врагов, в том числе из весьма влиятельных государств. Мне хочется защитить не только детей, но и Telegram. Я хочу, чтобы моя компания навсегда осталась верной моим ценностям…

Если я исчезну, то [развитием мессенджера] займется некоммерческий фонд. Главная цель — обеспечить работу платформы, я хочу, чтобы она продолжала работать, уважая свободу слова и частную жизнь [пользователей]. 

О цифровом аскетизме

Я не ношу с собой телефон все время. Я выхожу в Telegram и провожу рабочие созвоны через iPad. Мне нравиться не быть привязанным к смартфону, я предпочитаю читать, думать и писать. Это освобождает меня. 

Click here to preview your posts with PRO themes ››

Моя команда знает, как [в случае необходимости] со мной связаться, так что я могу не отвлекаться… Внимание теперь — это самый ценный товар, а уведомления — паразиты. Я предпочитаю беречь свой разум. [К тому же], реально находясь рядом с людьми, с которыми общаюсь, я проявляю особую форму уважения к ним.  

[При этом] я не думаю, что инициативы [по ограничению доступа подростков к соцсетям] эффективны — дети легко могут обходить [такие] ограничения. Самое главное, [поэтому], — привить им дисциплину. Вано показать, что успех, достигнутый благодаря [усилиям] собственным дают бесценную уверенность [в своих силах]. Запреты же бесполезны, особенно если взрослые сами им не следуют.

Отец стены! Одинокому волку российского IT 40 лет. Пересказываем жизнь Павла Дурова его же словами!

О том, как Google пытался купить Telegram

Google пытался купить нас в самом начале пути. Я встретил Сундара Пичаи в Маунтин-Вью в 2017 году. Он предложил мне 1 млрд долларов…

[Отказывая ему], я ни секунды не колебался, и дело тут не в цене. Telegram просто не продается. Это не товар, а идея, обещание независимости, конфиденциальности и свободы, которое [мы] дали пользователям. Если бы я продал компанию, то предал бы [свое слово]. Это невозможно и я никогда этого не сделаю. 

Я [и сейчас] владею 100% акций [мессенджера]. У нас нет других акционеров, а, стало быть, нет и вмешательства [с их стороны]. Таков единственный способ гарантировать полную независимость Telegram — я извлек этот урок из истории с «ВКонтакте»…

[Мой брат и сооснователь «ВКонтакте» и Telegram] Николай — гений. Однако он много лет как не участвует операционной деятельности Telegram. Сейчас он сосредоточен на фундаментальных исследованиях, таких как создание бесконечно масштабируемой архитектуры блокчейна.

Об искусственном интеллекте 

Современный генеративный искусственный интеллект не думает, у него нет понимания. Он просто обрабатывает огромное количество текстов и выплевывает [полученную на их основе] консенсусную версию. [Она] звучит правдоподобно, но не всегда является таковой. 

Мы, люди, позволяем себя обмануть, связывая сложный язык с интеллектом. Но модели ИИ не умные, они просто сложные. Мой брат, Николай, сейчас работает над настоящим искусственным интеллектом, который был бы способен логически мыслить и понимать мир.

При этом мы переживаем беспрецедентное технологическое ускорение. Подростки легко адаптируются, а вот у опытных профессионалов (таких как юристы или врачи) будут сложности. Рыночная стоимость их услуг может упасть… Рабочие места могут исчезнуть, однако история показывает, что будут созданы новые…

О детстве 

Я очень хорошо помню тот черный пиджак, который носил будучи подростком. У меня он был единственный и я его очень любил. Мама купила его в небольшом магазине. У нее тогда было две работы — он была переводчиком с немецкого и помощником юриста в [представительстве] американской компании в Петербурге. 

Мой отец был преподавателем и долго работал, вообще не получая зарплаты. В 1990-е государство в России было банкротом. Конечно, [в таких условиях] было тяжело, но получил образование. Я никогда не пропускал уроков, даже когда болел. Мама всегда мне говорила: «Ты не болеешь, ты идёшь в школу».

О теперешнем состоянии

Telegram не выплачивает мне дивидендов, у меня также нет зарплаты. Мессенджер — это источник расходов, а не доходов. Для меня было важно создать такой проект, поэтому почти все деньги, вырученные за акции «ВКонтакте», я потратил на него. Позже мы также собирали деньги на блокчейн-проект, но из-за запрета SEC пришлось все вернуть. Так мы залезли в долги, аж на 2 млрд долларов — этот долг с нами до сих пор…

У меня нет ни дома, ни яхты, ни частного самолета (хотя самолет я иногда арендую). Мне кажется, что владение дорогими вещами может отвлечь меня от главного — работы над Telegram. Однако, да, мне нравится останавливаться в хороших отелях. 

В прошлом октябре я осознал, что ношу одну и ту же пару туфель (мне подарили ее на 40-летний юбилей) уже четыре года. У меня всего один костюм и большую часть времени я ношу спортивную одежду (как правило Adidas или Nike).

Медиа пишут, что мое состояние можно определить в 15-20 млрд. Но это лишь гипотетическая оценка стоимости Telegram. Однако раз мессенджер не продается, то и оценка эта не имеет никакого значения. На банковском счете у меня таких денег нет и вообще мои ликвидные активы много меньше — их источник не Telegram, а инвестиции в Bitcoin в 2013-м. 

Павел Дуров дал (очень подробное) интервью Такеру Карлсону: о детстве, Илоне Маске и цели в жизни. Пересказываем важное!

О вере в бога

Я верю, что в жизни есть нечто большее, чем обычная материя. Есть некое измерение, которое мы иногда можем почувствовать, но не в состоянии назвать. Меня крестили в христианской вере, однако еще я [некоторое время] интересовался даосизмом и буддизмом.  

Долгое время я занимался медитацией и йогой. Как по мне, то все религии стремятся выразить одну и ту же фундаментальную истину, однако каждая делает это посредством своего собственного культурного языка. Что до меня, то я не хочу ограничивать себя только одним путем.

Об экологических проблемах

Частицы [микропластика] повсюду в нашей воде, воздухе и пище. Это в конечном итоге может неожиданно повлиять на нашу цивилизацию подобно тому, как свинец подрывал здоровье населения Римской Империи. 

В истории осталась империя римлян, но люди часто забывают о свинце, [из которого] они делали посуду и [водопроводные трубы]. Он ослаблял [жителей Рима] на протяжении целых поколений! 

Сегодня же мы наблюдаем стремительное падение концентрации сперматозоидов у мужчин во разных частях планеты. [Кажется, это происходит] в том числе из-за пластика. Если мы будем продолжать игнорировать эту проблему, то мы ставим под вопрос не просто свое здоровье, а выживание [нашей цивилизации].

Оригинал интервью опубликован 18 июня в Le Point. Полный русский перевод можно прочитать в издании «Код Дурова».

* Марк Цукерберг является основателем компании Meta Platforms Inc.*, запрещенной в РФ в связи с экстремистской деятельностью.

** Meta Platforms Inc. запрещена в РФ в связи с экстремистской деятельностью.