В своей петербургской квартире Денис Шевченко устроил твист из галереи коллекционного дизайна и небольшого музея современного иcкусства, где Эйлин Грей встречается с Тимуром Новиковым.
Основатель петербургского бренда Gate31 (главные в русской моде по минимализму!) так увлекся современным искусством и предметным дизайном, что квартира Дениса на Староневском превратилась в частный музей, где есть и «тряпочка» Тимура Новикова, и графика Ильи Кабакова, и редкие предметы архитектора-модерниста Эйлин Грей. Конечно же, мы напросились на арт-медиацию!
Воспитание чувств: от «ИКЕИ» до «Имза»
Квартиру в пяти минутах от Московского вокзала я купил лет десять назад, когда стал часто бывать в столице по делам моего фэшн-бренда Gate31. Казалось бы, не самая очевидная для Петербурга локация, но я пожил и в коммуналках в центре, и в съемных квартирах в старом фонде сполна, поэтому сознательно выбирал новый дом с подземным паркингом и панорамными окнами с видом на город. К тому же мой дом так удачно расположен в тупике, что здесь всегда стоит абсолютная тишина. Ну и это, конечно, суперудобно: вышел из поезда — и сразу дома.
Дизайн-проект еще тогда мне нарисовала петербургский архитектор Саша Левина: я построил множество магазинов, но в планировках частных интерьеров тогда ничего не понимал. А вот до ремонта руки дошли только году в 2019-м, что в итоге оказалось к лучшему — например, обошлось без мраморного кухонного острова, который когда-то считался обязательным в модной квартире. В остальном же планировка во всем соответствует тому первому чертежу. Сначала, конечно, я очень бюджетно обставил все «Икеей» и постепенно заменял мебель. Если я нахожу идеальное сочетание, мне не хочется ничего нарушать, но я готов искать этот баланс столько, сколько потребуется. Сейчас могу сказать, что наконец вижу что-то похожее на финальный вариант.
В моей московской квартире я сделал акцент на коллекционном дизайне: смотрю на культовые кресло Eames Lounge или диван Vladimir Kagan — и меня это так вдохновляет, что я оставил белые стены, чтобы ничего не отвлекало глаз, поэтому почти все искусство живет в Петербурге. Самую первую работу я купил 13 лет назад на одной из первых ярмарок совриска в лофт-проекте «Этажи», это была графика стрит-артиста и куратора Максима Имы. Ее я подарил своему другу детства, генеральному директору производства Gate31, так что всё в надежных руках. Он мне недавно прислал фото своего стола, над которым эта графика и висит. Я переслал фото Име — и он такой: «Ого! Это же 2007 год!»
Сентиментальный принцип и «Новая Академия»
Свою коллекцию я мог бы назвать сентиментальной. Мне отзывается то, что имеет какие-то связи и переплетения с моей жизнью. Я вырос в закрытом авиационном городке, мой папа — инженер самолетов, и я обожаю все, что связано с этой эстетикой. Объект в виде серебряного крыла самолета — работа Марго Трушиной. В 2020-м она выиграла грант Ruinart Art Patronat и на 8-й ярмарке Cosmoscow показала свой проект «Живой уголок». Самолетик, какие мы запускали в детстве, но не из бумаги, а из мрамора, сделала классная художница Елена Артеменко: повседневные объекты она превращает в каменные скульптуры. Кстати, название бренда Gate31 я придумал в аэропорту Сеула, когда ждал посадки: сложил выход на посадку и номер дома моего самого первого магазина одежды на Гороховой улице — 31.
Конечно же, я не смог пропустить живопись петербургского исследователя урбанистического ландшафта Ильи Овсянникова — как-то у него в гостях в мастерской на Чернышевской увидел холст с моим любимым модернистским зданием 1970-х архитектора Александра Жука — аэропортом Пулково, известным в народе из-за своих световых фонарей как «пять стаканов». Самое удивительное, что этот холст абсолютно ювелирно вписался по размерам в гостиную. Я не особенно показывал свои приобретения, потому что думал, что коллекционирование — это такое серьезное дело, где важны не эмоция, а инвестиционная ценность, культурно-исторический бэкграунд и статус предмета. А я всегда покупал только то, что нравится мне, где я начинаю что-то чувствовать. Я этого стеснялся. А потом как понял! И вот иду я по последней Cosmoscow и вижу стенд нашей петербургской DiDi Gallery. Подхожу к владельцу галереи Ревазу Жвании, и тут он говорит: «Посмотри, наш новый художник Артем Максимов и его очень любопытный видеоарт “По дороге из Пскова”». А я во Пскове жил, у меня даже все машины принципиально зарегистированы на псковских номерах. Конечно, я с этой работой и ушел.
Click here to preview your posts with PRO themes ››
Пожалуй, самый мой любимый художник — это Денис Патракеев. Думаю, что он настоящий философ и поэт. Мне очень близка его оптика и то, как он алхимически соединяет классические техники с природными материалами — деревом, камнем, металлом и даже водой. Если говорить о самом дорогом, то вот мое недавнее приобретение — две работы Тимура Новикова и графика Ильи Кабакова. Я даже думал, что как только у меня будет Кабаков, я перестану коллекционировать искусство. Но что-то пошло не так! (Смеется.) Теперь у меня во всех домах по Кабакову, а интерес к совриску не пропал, хотя я в какой-то момент и переключился на коллекционный дизайн. Это ведь тоже искусство, но объемное, как будто в 3D.
Музей коллекционного дизайна и разбитая лампа Эйлин Грей
Собственно, моя любовь к современному искусству зародилась после того, как я самостоятельно изучил все, что возможно, об архитектуре. Там, где я вырос, об этом никто не имел никакого представления. И это так сильно меня вдохновило, что я бы сказал: вся айдентика бренда Gate31 основана на культовой архитектуре ХХ века — от Людвига Миса ван дер Роэ до Фрэнка Гери и Захи Хадид. Мода не очень меня впечатляет, я ищу референсы в смежных индустриях. В этом году Gate31 исполняется десять лет, и я мечтаю сделать коллаборацию с какой-то важной петербургской институцией искусства. Когда я получил максимально полное представление об архитектуре, собрал серьезную библиотеку (она тоже хранится в моей петербургской квартире, поэтому я обожаю приезжать сюда и работать с книгами), то как-то заинтересовался совриском — и это оказалось бездонной темой. Все-таки звездные архитекторы появляются реже, чем любопытные художники. И, наконец, я открыл для себя предметный дизайн, которым сильно увлечен. Так всю «Икею» из квартиры постепенно вытеснили стеллаж Марселя Брейера, того самого архитектора-конструктивиста, который придумал снова супермодные кресла Wassily, стулья Jenette Фернандо Кампаны для Edra, стол и скамейка Bulthaup. Мне в их одноименной галерее дизайна не хотели продавать, говорили: «Денис, мы за этим столом едим, там все поцарапано уже». Но я уговорил: очень люблю вещи со следами жизни, меня они вообще не смущают. У меня много винтажа из петербургских Podra Store, Correct Form, Tonro Gallery и московского магазина Otsek Vintage, торшер Flos я вообще нашел на «Авито». Но самый акцентный предмет — это, конечно, «джинсовый» диван. Все обычно спрашивают: «Это что, Гарри Нуриев для Balenciaga?!» Но нет, это самый обычный бренд Kare, а диван сделан лет за десять до похожей модели Нуриева.
Моя особенная страсть — предметный дизайн от пионера модернизма и первой женщины-дизайнера Эйлин Грей. Она как-то осталась в тени коллег-мужчин, но ее талант невероятен. Конечно же, у меня есть ее столик Е-1027, который сейчас производит компания ClassiCon, а меня интересуют нетиражные вещи, как, например, штучный светильник, который живет у меня на балконе, потому что его случайно разбили во время вечеринки. Но я починю! Еще из редкостей горжусь деревянной ширмой Алвара Аалто — это его прижизненная работа.
Текст: Ксения Гощицкая
Фото: Дмитрий Цыренщиков
Визаж и волосы: Мария Швец