Основательница школы искусства и диджитал-галереи Masters Полина Бондарева дарит на день рождения мужу 300-метровый мурал и показывает, как цифровое искусство и инсталляции (музейного уровня!) могут прописаться в квартире.
Учимся интегрировать в интерьер инсталляции и кинетическое искусство на примере новой квартиры искусствоведа Полины Бондаревой, где живут цветы и приемник художника-радиотехника Ивана Карпова, стеклянная скульптура Марии Кошенковой (прямиком с Венецианской биеннале!) и плексигласовый гербарий Сергея Деникина. Фоном для них служит не white cube, а нейтральный скандинавский дизайн с предметами из концепт-стора «Палаты» и мебелью из галерей Bulthaup и Laboratory Dome.
Кровожадные сцены и туша на канате: как жить с искусством?
Отрицание, торг, принятие — как согласовать с семьей кровожадные сцены в спальне и стеклянный объект на канате в гостиной?
Когда мы переехали в новую квартиру в Петербурге, то столкнулись с тем, что в клубном доме уже был «предустановленный» застройщиком дизайн. И первое, что мы сделали, чтобы присвоить себе пространство, — заполнили его искусством и объектами предметного дизайна. В коллекции, которую я собираю уже давно, есть и культовые «арт-тяжеловесы» Виталий Пушницкий, Кирилл Челушкин, Евгений Антуфьев, Григорий Майофис, но много и молодого искусства вроде Оли Австрейх, которая только что стала резидентом Tracey Emin Artist Residency (TEAR) — престижной программы, основанной культовой британской художницей Трейси Эмин; монохромных пейзажей Анны Деминой, а также трехметровых берез с мантрами человека-загадки Федора Хиросигэ.
Мне нравится ротировать искусство между всеми моими адресами — офисами школы Masters и квартирами в Москве и Петербурге, загородным домом и даже заводом мужа на территории московского «Технополиса» (Илья Рашкин — основатель и генеральный директор группы компаний TGE и создатель первого российского электрогрузовика EVM PRO. — Прим. ред.): там находятся мои подарки — инсталляция Екатерины Соколовской, которая когда-то была выставлена в Музее современного искусства «Гараж», а еще (на день рождения!) огромный «кастомный» 300-метровый мурал от Миши Most. Муж был безумно вдохновлен этим абсолютным попаданием в его эстетику — стрит-артовое переосмысление темы робототехники. Чуть менее он был рад появлению в спальне полотна дуэта Вилкина — Бегальской, где на очень нежном фоне разворачивается достаточно кровожадная сцена. Оно сменило брутальные картины с эротическими сюжетами из серии Natural History Петра Швецова. А еще семья не сразу поняла объект-инсталляцию из серии Bodegones Марии Кошенковой. Ее стеклянные скульптуры показывались, например, на 59-й Венецианской биеннале в павильоне Дании. Ко мне работа попала с персональной выставки из Marina Gisich Gallery, причем это двухчастная инсталляция, одна — у меня, а вторая — у самой Марины Гисич. Для меня этот объект — квинтэссенция мастерства и смыслов. С одной стороны, что-то бесформенное, но обладающее при этом огромной мощью, которую как бы сдерживает стекло. Считаю эту скульптуру невероятно глубокой и по исполнению,и по смелости высказывания — этот артефакт формирует пространство. Мужу не совсем понравилась аллюзия Кошенковой на nature morte, а если точнее, то на испанские и фламандские натюрморты.
Да, как будто это еще и Фрэнсис Бэкон и Хаим Сутин, продолжавшие экспрессионистически исследовать этот жанр.
Вот-вот. Пройдя стадии отрицания, торга и принятия, мы остановились на том, что место этой инсталляции над столом в гостиной, и оказалось, что в ее стеклянной поверхности совершенно удивительным образом отражается Малая Невка. Кстати, когда проезжаешь по набережной, то эту скульптуру можно разглядеть: она очень красиво выглядит в обрамлении панорамного окна.
И все-таки: можно ли инвестировать в современное искусство?
К чему нужно быть готовым, перемещая искусство из галерейного white cube в жилое пространство?
Галерист Марина Гисич часто говорит о том, что искусство надо покупать на вырост. Бывает, что ты понимаешь, что перед тобой что-то значимое, но оно никак не встраивается в контекст твоей жизни, а потом неожиданно происходит мэтч! Или в одной квартире работа была на своем месте, переезжаешь — и она не вписывается. Это бесконечный процесс. Удивительно видеть, как на новом месте искусство может транслировать совершенно другие смыслы, даже когда мы просто меняем работы местами в рамках одного пространства.
Три года назад я купила на ярмарке молодого искусства blazar инсталляцию Ивана Карпова — инженера-радиотехника, который объединил свою профессию с прогрессивным растениеводством и стал художником. Его конструкции с живыми цветами бурлят, шуршат, меняют цвет. В мою инсталляцию, например, встроено старое радио. Карпов еще и невероятный педант, он приходит навещать свои работы, когда вырастет столько-то новых листочков, с таким ридикюлем, практически как у врача, достает оттуда пинцетики — все это выглядит как настоящий перформанс. Эту инсталляцию обожает мой муж — он за ней прямо ухаживает: поливает растения и все время что-то подкручивает в технике. Кстати, приятно, что сейчас работы Карпова стоят в три раза дороже.
Click here to preview your posts with PRO themes ››
Получается, что в искусство все-таки можно инвестировать?
Знаешь, приятно видеть, как растет художник, и понимать, что я угадала, есть уже какое-то чутье, а значит, я тоже расту. Я никогда не выбираю вещи из-за провенанса и не покупаю самое дорогое. Подхожу осмысленно, хотя бы потому что физически уже негде все это размещать, мой офис и так похож на склад программы «Поле чудес». Я ведь не фонд и не меценат, скорее коллекционер-любитель. И конечно, я не рассматриваю покупку современного искусства как инвестицию, не испытываю азарта угадать, кто из новеньких станет звездой или кого возьмет большая галерея. Скорее для меня это возможность и миссия помочь молодым художникам. Но конечно, меня радует, что вот я помню художника Алексея Гана еще учеником искусствоведа Ивана Дмитриевича Чечота и вольным слушателем школы Masters, а теперь он резидент Marina Gisich Gallery, которому мы в прошлом году сделали персональную выставку «Преодоление»/Limen на «Левашовском хлебозаводе». Кстати, пейзаж-абстракция с этой выставки теперь у нас в гостиной.
Я стараюсь показывать и совсем ньюкамеров: выпускница кафедры стекла Академии Штиглица Александра Пацаманюк впервые выставила у нас в котельной свои хрустальные объекты с ностальгическим проектом «Голубой огонек», а теперь сотрудничает с несколькими крупными галереями в Москве. Или ковры из латуни Анны Червонной — мы поймали ее буквально на выпускном смотре в той же академии. В нашей гостиной поселилась инсталляция Сергея Деникина с его зимней выставки «Настии» в Marina Gisich Gallery — этот коллаж-гербарий из плексигласа невероятно круто вписался в пространство. Интересно, что еще в 2018 году на выставке в Новом музее, которую курировал преподаватель школы Masters Глеб Ершов, я приобрела огромную инсталляцию Деникина «Добрая мина», хотя художник был еще особенно никому не известен. Сейчас она тоже у мужа на заводе.
А были случаи, когда ты что-то не купила, а теперь жалеешь?
Да, я мечтала о тканевых работах Тани Ахметгалиевой, но теперь она не работает с этим медиа, а ее вышивки попали в музейные коллекции, и не только в российские.
От диджитал-арта к концепции развития Старой Ладоги: зачем селу под Новгородом арт-резиденции?
В твоей masters digital gallery показывают цифровое искусство, а как его интегрировать в интерьер? У тебя самой это получается?
Мы сейчас взяли немного другой курс — на междисциплинарность. Это и фотография, и фиджитал, и digital art. В марте у нас в галерее прошла выставка «Смешанный лес» Николая Онищенко: такой «многослойный» проект, где важны и звук, и свет, и даже ремесленный подход — работа по дереву. Дома теперь тоже, конечно же, живет одна из работ Онищенко. Да, действительно, диджитал намного сложнее интегрировать в интерьер, чем ту же живопись. Но мы не только можем объяснить, как это экспонировать, посоветовать экраны и аппаратуру, сделать лайтбоксы, а еще и придумали ноу-хау: в маленькие рамки, как для фотографий, мы загружаем видео. Так на последней ярмарке blazar мы продали всю серию Дениса Давыдова за 5 часов, а в очереди за ними стояли Бондарчук и Малахов. Как только ты делаешь медиа понятным, всем сразу становится надо.
Твое самое последнее арт-приобретение?
Я давно хотела в свою коллекцию работу Яна Гинзбурга, но так как теперь я мыслю скорее инсталляциями, то долго «примеряла» его «Комнату гениев», которая усилиями Андрея Малахова выставлена в апатитской модернистской библиотеке им. Гладиной. Но она предполагает большое пространство, которого у нас в петербургской квартире нет. Поэтому пока что я выбрала его коллаж из документально-монографического проекта Atelier Paradise, посвященного писателю Эдуарду Лимонову.
А тебе важно, чтобы предметы интерьера тоже имели статус коллекционных?
Не обязательно! Меня вполне устраивают хорошие функциональные вещи промышленного дизайна: диван Flexform из галереи дизайна Bulthaup, скандинавский ковер Laboratory Dome, шахматы из Galerie 46. Еще я очень люблю галерею локального искусства и предметного дизайна «Палаты» и все, что связано с декоративно-прикладным искусством: керамику, вышивки, плетение. Это увлечение корневым привело меня к тому, что я всерьез занялась концепцией развития Старой Ладоги как культурного центра. Мы с командой архитекторов воссоздаем старые дома, на очереди — восстановление монастырского сада, строительство гостиницы и арт-резиденции. Это непросто, но я этим проектом загорелась и езжу теперь туда постоянно. Думаю, самое важное — это сохранить и подчеркнуть эстетику Русского Севера, превратив Старую Ладогу в такой же туристический хаб, как Суздаль или Палех, но со своей северной идентичностью.
Текст: Ксения Гощицкая
Фото: Дмитрий Цыренщиков
Стиль: Карина Крапива
Визаж и волосы: Мария Евсеева